О ГЛАВНОМ

Когда я стал священником и начал проводить таинство исповеди, то столкнулся с таким явлением: люди приходят на исповедь по «зову сердца», но при этом у них очень размытое понятие о грехе как таковом; они не могут ответить на вопрос, почему то или иное явление называется «грехом», в котором нужно каяться и с которым нужно бороться. Я начал искать материал, который помог бы мне кратко и доходчиво донести смысл греха.

В реалиях современной цивилизации понятие, ощущение греха размыто и практически утрачено. В согласии с либеральной психологией, вводится понятие «ошибок» и «проблем», которые нужно решать мягко и корректно. Это восприятие давно укоренилось и в нашей стране. Вот и приходит человек с таким сознанием на исповедь. Донести до него христианское понимание Бога, человека, мира, причем кратко и по существу, явно не получается. Необходимо раскрытие фундаментальных основ. Лучше сказать, необходимо показать человеку, что сама система координат, в рамках которых протекает его мышление, отлична от христианства и ложна. Ложен сам образ мышления.

По слову одного нашего современника, грех не в том, что мы падаем и грешим, а в том, что мы уже не замечаем настоящего падения, не замечаем падшести самой нашей жизни, которая воспринимается нами как «нормальная», «естественная». Вырастая в цивилизации, пропитанной грехом и падшестью, провозглашенными как норма, человек просто не знает другого восприятия мира. Многие, приходящие в храм по тому или иному поводу, искренне считают себя «верующими»: они говорят, что «Бог у них в душе, и главное — верить в душе», что они живут «не нарушая заповедей Божиих», — и таким образом «убаюкивают» себя подобными фразами, внушаемыми различными СМИ. Они даже не подозревают, что любой, кто имеет хоть какой-то подлинный религиозный опыт, увидит за этими банальными фразами религиозную беспомощность и опустошенность. Это подобно тому, как человек, воспитанный на «Независимой газете», «Коде да Винчи» и «Поле чудес», искренне считает себя причастным к сокровищнице мировой культуры и эстетически развитым человеком. И никакой культуролог не сможет показать ему его настоящий уровень, пока в человеке что-то не проснется.

Грех не в том, что мы падаем и грешим, а в том, что мы уже не замечаем настоящего падения, не замечаем падшести самой нашей жизни, которая воспринимается нами как «нормальная», «естественная».

Но это не означает, что культурологам следует вообще молчать. Всегда в зале среди трех-четырех десятков пар глаз найдется хотя бы один взгляд, который способен увидеть, способен на отклик. Просто до сих пор у этого человека ввиду его информационно-культурного окружения не было выбора. А сейчас, благодаря выступлению культуролога, перед ним открывается новый захватывающий мир классики. И это побудит его к работе над собой в целях воспитания в себе здорового вкуса.

Вот это – другое восприятие, другую систему координат я и попробую изложить. Потому что именно через кардинальное переосмысление основ жизни и возможен приход к пониманию греха и, соответственно, к покаянию.

 

Преступление или болезнь?

Грех — не просто преступление закона. Бог — не прокурор, как и я на исповеди — не следователь. Грех — это болезнь, радиация, пронизывающая всю мою жизнь, вносящая раздробление и распад. Грех — иррациональное начало, отрывающее меня от Бога, заглушающее во мне жажду Его. Он въелся в меня, стал моей второй природой — как для наркомана наркотик. Но при этом, как и любой наркотик, он дает эйфорию. Никто не стал бы, наверное, алкоголиком или игроманом, если бы не было эйфории. Потом, когда многое потеряно и разрушено, приходит осознание губительности наркотика — если разум еще способен на критичность к себе. А до этого – подумаешь, 2-3 литровых бутылок пива в неделю (а может, уже в день)… Со стороны видно, что человек «подсел», но сам он не хочет замечать этого в упор…

Человек создан по образу и подобию Бога. Т. е. изначала у него есть определенная, как сейчас говорят, конституция. Грех — это выход за рамки этой конституции, и потому приводит к разрушению, повреждению. «Совершаясь в глубине человеческого духа, он возбуждает страсти, дезорганизует волю, выводит из-под контроля сознания эмоции и воображение».

Грех — это всегда раскол, разлад, как внутри человека, так и вне его: а именно во взаимоотношениях с окружающими. Греческое слово «амартия», переведенное как «грех», дословно означает «попадание мимо цели, промах». Какова же была та цель, что стоит перед каждым из нас? В чем заключался промах, как именно ОН повлиял на нас? Это — отдельная тема.

Грех — это всегда раскол, разлад, как внутри человека, так и вне его: а именно во взаимоотношениях с окружающими.

 

Где свобода человека?

Бог дал человеку дар бытия, самосознания, свободы, творчества, любви, дар воздуха, неба, земли, пищи, дар общения. И в акте благодарения и хвалы человек возвращал все Богу — возрастая, развивая свои способности и таланты и ведя мир навстречу все большему сближению с Богом. Становясь богом — по благодати, по дару — для мира. Но он захотел иметь мир для себя, претворяя его и себя в самоцель. И произошло грехопадение, в результате которого человек изменился, а в нем изменился мир. Вселенная развертывается в раздробленном времени и пространстве по законам, одним из которых является энтропия, распад. Поскольку же ни мир, ни человек не имеют в себе автономного источника жизни, то, оторванные от Бога, они подвержены разрушению. Дух человека, оторванный от Бога, оказался подчиненным телу, которое подчинено физическому миру, как его составная часть. Человек захотел независимости от Творца — и стал целиком зависеть от падшего мира, мира, зараженного смертью. Так появилась первая ненормальная зависимость.

Человек захотел независимости от Творца — и стал целиком зависеть от падшего мира, мира, зараженного смертью.

Поскольку же падший мир и природа человека стали искаженными, человек живет в ненормальном, измененном состоянии. В том числе, с измененным сознанием и восприятием. То есть, измененное сознание стало естественным для падшей природы человека — всего человечества. Измененное сознание под влиянием алкоголя и других психоактивных веществ — всего лишь яркое проявление, и, может быть, дальнейшее углубление той измененности, что постигла всех нас. Поэтому в спасении нуждаются все. Однако мы настолько привыкли к своему падшему состоянию, что стали считать его за норму. Человек на уровне сознания перестал ощущать свою падшесть. А грохот цивилизации, его постоянный шум, заставляющий быть человека экстравертом, т. е. обращенным вовне, не дает услышать тихий зов Неба и увидеть собственную пустоту. Диакон Андрей Кураев отмечает в одной из своих книг:

«Равнинная река сама на излучине может намыть плотину: сначала в этой излучине затонет несколько бревен, к ним будет прибивать ил и песок… Появится отмель, затем — коса. А затем возможно и появление плотины. И нужно будет промывать другое русло.

Так и река истории. Поколение за поколением оставляет все больше грязи в ее русле. И небо становится все дальше. Все труднее расслышать ответ на вопрос: «Господи, что мне делать, чтобы наследовать Жизнь вечную?» (Мк. 10, 17). И еще сложнее услышанный ответ исполнить…

Сам мир не может перескочить границу времени и Вечности. Но Бог выходит ему навстречу. Бог стал человеком, чтобы человек стал богом…

Смысл жизни не в том, чтобы когда-нибудь мои потомки смогли с максимальным комфортом прожить отведенные им 70 или 90 лет, а в том, чтобы жизнь каждого могла быть воспринята в благую вечность. Смысл жизни в том, чтобы жить. Вопрос — в качестве жизни…

«На глубине тоска по небесному Отечеству, по своему Первообразу никуда не исчезнет полностью. Ее можно только заглушить ежедневной текучкой и прочим».

Для человеческого счастья нужно прикосновение к той Истине, что составляет над-животную, над-природную суть человека…

Итак, у истории есть замысел, есть Смысл. Но если мир делает себя закрытым для Замысла, — то история кончается. Прекращается движение к смыслу, за свои пределы… Мир прекращает перерастать самого себя. Если мир не стремится за свои пределы — он гниет и исчезает. Так акула, остановившись, тонет…»

Вот это и есть грех. По замечанию протоиерея Александра Шмемана, «настоящая, «демоническая» тайна нашей цивилизации не в искании смысла, а в том, почему она так страстно хочет смысла без Бога. Почему, иными словами, она так глупа метафизически. Эта глупость между тем является, по-моему, главным «доказательством» бытия Божия. Ибо имя этой глупости — «гордыня»: «будете, как боги». Падение Адама и Евы совершается, продолжается, действует всегда, и locus этого действия не какая-то отвлеченная «природа», которую-де мы «унаследовали» от Адама, «locus» этот — цивилизация. Она и есть «змей-искуситель». Она открывает человеку его возможности (неограниченные!) и скрывает от него тем самым его онтологическую ограниченность, она говорит ему: «будете, как боги»».

На глубине тоска по небесному Отечеству, по своему Первообразу, никуда не исчезнет полностью. Ее можно только заглушать ежедневной «текучкой», психоактивными веществами, сериалами и политикой… Может, в этом и есть смысл высокоскоростного ритма современной городской цивилизации — чтобы не оставалось времени на «вечные вопросы»?

Разрушая в человеке образ Бога и обрекая его на пустоту индивидуализма, грех обезличивает человека. Яркие образы развития человека и человечества по законам греха лично для меня дают такие литературные произведения, как «О, дивный новый мир» О. Хаксли, «451 градус по Фаренгейту» и ряд рассказов из серии «Красна планета» Р. Брэдбери, «1984» Д. Оруэлла. Фактически, очень многое из сюжетов этих произведений — реалии наших дней. Голос Вечности в описанных цивилизациях не слышен. Цивилизация становится самоцелью — и погибает.

Разрушая в человеке образ Бога и обрекая его на пустоту индивидуализма, грех обезличивает человека.

Итак, наш главный грех в том, что мы жили и (или) живем, как хотим, как понимаем, как умеем, как получается, как навязывается так называемым «общественным мнением», но не так, как открывает нам Бог в Евангелии. Слишком часто мы хотим быть богами для самих себя, сами управлять своей жизнью. Мы пользуемся Его дарами — воздухом, небом, пищей, самосознанием, творчеством, способностью любить — как данностью, а не как дарами. Данные Им таланты, способности мы развиваем не для приближения и уподобления Ему, а для самоактуализации. На чем, кстати, и спекулирует реклама, использующая в своем построении знаменитую пирамиду Маслоу, и предлагающая нам не просто товар, а моделирующая образ жизни. Часто мы ищем смысл жизни где и в чем угодно, но не в Нем Едином. Это измена Богу, Его любви — предательство разрушение в себе образа Божия. Все остальные грехи фактически являются производным от этого глобального, пронизывающего все наше существо, греха. И покаяние, первую очередь, направляется на него. Покаяние — это отказ жить по законам цивилизационного детерменизма, и измерение всех сторон жизни Евангелием. Когда вся доминанта человеческого стремления отражается словами откровения: «Ей, гряди, Господи Иисусе» (Откр. 22:20) и последним членом Символа Веры «Чаю (т. е. ожидаю) воскресения мертвых и жизни будущего века».

Покаяние — это отказ жить по законам цивилизационного детерменизма, и измерение всех сторон жизни Евангелием.

Но грех имеет множество проявлений и конкретных воплощений.

Грехи против Бога: неверие (безрелигиозность, равнодушие к Нему), не умение по-настоящему доверять Ему, осознанное нарушение Его заповедей (к примеру: понимали, что добрачная сексуальная связь является грехом, но нас это не останавливало), обращение к магии, оккультистам, «нетрадиционным целителям», увлечение астрологией, нумерологией, более, чем вера в Промысл Божий и т. д.

Грехи против семьи: блуд и прелюбодейство (добрачные и внебрачные сексуальные связи), непочитание родителей, гиперопека или, наоборот, невнимание к членам семьи, попытки контролировать их, управлять и манипулировать ими ради своих целей и своих стереотипов и т. д.

Грехи против ближних (коллектива, общества): агрессия, раздражение, провоцирование конфликтов, унижение кого-либо, причинение материального ущерба, избиения, злоупотребление или небрежное исполнение своих рабочих (служебных) обязанностей, лжесвидетельства, ложные клятвы, воровство, обман и т. д.

Грехи против здоровья: чревоугодие (употребление пищи вне меры, во вред здоровью), курение и употребление других наркотиков, злоупотребление алкоголем и т. д.

Грехи против природы: издевательство над домашними животными, непотушенные костры, оставление мусора после пикника на природе и т. д.

«Слишком часто мы хотим быть богами для самих себя, пользуясь Божьими дарами — воздухом, небом, пищей, самосознанием, творчеством, способностью любить как данностью, а не как дарами от Бога».

Помимо такой условной градации (любой грех, в конечном итоге, направлен против Бога и против себя самих), нужно понимать, что есть различная мера разрушительности грехов. К тяжелым, смертным, грехам, относятся — убийства, аборты (причем мужчины в них виновны не меньше, а может, и более женщин; к абортативным действиям относится использование спиралей и ряда контрацептивов), предание родителей (на произвол судьбы в старости, напр.) и семьи (развод), блуд, увлечение магией и т. п.

Помимо тяжелых грехов, есть и более «мелкие», которые часто случаются в повседневной жизни (раздражение, празднословие, потеря впустую времени и т. д.). Ненужно недооценивать и их — мешок песка тяжелее любого камня. А их «несерьезность» создает немалую опасность создания видимости духовно-нравственного «благополучия». Человек не замечает своей падшести, потому что грех въелся в жизнь, как табак в курильщика. И эта успокоенность, какая-то подспудная удовлетворенность собой — «панцирь», который трудно пробить, и который надежно закрывает человека от подлинного покаяния и возвращения к Богу. Современный человек живет в мире, где «мелкий грех» просто перестал замечаться.

Поскольку же грех стал второй природой, он, как и, скажем, болезнь наркомании, имеет свойство инерции притяжения к себе, «тяги». Вновь и вновь он стремится вернуть человека в его прежнее состояние — жизни по греху. И, как любому наркоману, для освобождения от него, требуется пережить «ломку», и не одну. Отсюда рождается дисциплина постов, молитв, богослужений, изучения Священного Писания и святоотеческого опыта. Это нужно не Богу. Это нужно нам — для пробуждения души от спячки и для преодоления инерции греха. И чем сильнее грех властвует над нами, чем тяжелее он — тем больше требуется подвига.

Этот поворот сделать нелегко. Нужно пробиться через собственный панцирь стереотипов, страстей, всего того, чем нас «окутывают» Интернет и телевизор, «общественное мнение» и система образования, родня, соседи и коллеги на работе — в конце концов, через собственную лень и страх перед необходимостью заново учиться жить. Но только так рождается подлинное христианство. Только так человек может стать действительно христианином.

 

 

Автор священник Евномий

Источник: журнал «Ступени» 2014 г. №4(56)

Фото: открытые интернет-источники

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.