О ГЛАВНОМ

В третьей бригаде колхоза «Гигант» сдали в эксплуатацию новое складское помещение. Из старого склада — из церкви — вывезли пустую вонючую бочкотару, мешки с цементом, сельповские кули с сахаром-песком, с солью, вороха рогожи, сбрую (коней в бригаде всего пять, а сбруи нашито на добрых полтора десятка; оно бы ничего, запас карман не трет, да мыши окаянные… И дегтярили, и химией обсыпали сбрую — грызут), метла, грабли, лопаты… И осталась она пустая, церковь, вовсе теперь никому не нужная. Она хоть небольшая, церковка, а оживляла деревню (некогда сельцо), собирала ее вокруг себя, далеко выставляла напоказ.

Бригадир Шурыгин Николай Сергеевич постоял перед ней, подумал… Подошел к стене, поколупал кирпичи подвернувшимся ломиком, закурил и пошел домой. Встретившись через два дня с председателем колхоза, Шурыгин сказал:

— Церква-то освободилась теперь…

— Ну.

— Чего с ней делать-то?

— Закрой, да пусть стоит. А что?

—Там кирпич добрый, я бы его на свинарник пустил, чем с завода-то возить. (далее…)

И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую.

Мф. 14: 22—34

Сегодня Церковь предлагает евангельское чтение апостола Матфея о хождении по водам.

Увидев Христа, идущего по воде, как по суше, Петр пожелал таких же дарований и незамедлительно их получил, но, испугавшись, начал тонуть. Христу приходится вытаскивать его. Церковнославянский текст употребляет глагол «взять», «поять» [1], очень активный. Проще говоря — Христос за волосы вытащил Петра. И когда все они — и Спаситель, и Петр, и другие ученики — оказались в лодке, прекратилась буря.

Для нас сегодня очень примечательным является отрывок текста, предшествующий хождению Петра — такому сначала очень успешному, а затем бесславному — по воде. Когда ученики увидели Христа, идущего от берега к кораблю, они Его испугались: не призрак ли. (далее…)

Каин и Авель

 

Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело.

(далее…)

История эта — о том, как Господь явил чудо в моей жизни через пророка Божия Илию.

С того дня прошло уже почти десять лет, но и сейчас вспоминаю произошедшее с трепетом и благодарностью.

Так вот.

Родители мои живут на Украине, и по вероисповеданию они протестанты, адвентисты седьмого дня. Когда сестра отправляла на лето к бабушке свою дочь, мою племянницу и крестницу, мой духовник отец Василий, мудрейший и добрейший, сама любовь, сказал:

— О, Наташутка… Ваша мамушка девочку-то в веру свою и увлечет.

А батюшка, надо отметить, человек необычный. И если что говорит – слушать нужно о-очень внимательно. И сказал-то как-то между прочим, вскользь.

Уж потом вспомнилось.

Но мы были заняты, всё было уже решено, билеты куплены, и девочка отправилась на всё лето к бабуле в Полтаву. (далее…)

Много написано в XX веке об ужасах и страданиях заключенных в лагерях. Архимандрит Павел (Груздев) уже незадолго до смерти, в 90-х годах уже минувшего столетья, признался:

Родные мои, был у меня в жизни самый счастливый день. Вот послушайте.

Пригнали к нам в лагеря как-то девчонок. Все они молодые-молодые, наверное, и двадцати им не было. Их „бендеровками“ называли. Среди них одна красавица — коса у ней до пят и лет ей от силы шестнадцать. И вот она-то ревит, так плачет… „Как же горько ей, — думаю, — девочке этой, что так убивается она, так плачет“.

(далее…)