О ГЛАВНОМ

Заповеди Евангелия просты и понятны. Святые старцы и старицы прекрасны, и так естественно тянуться к их иконам — как удержаться, чтобы не расцеловать настоящую красоту? Но что-то с нами не так. Не получается быть христианином, все идет наперекосяк, и какие-то мелкие бесы изнутри растлевают и расстраивают и нашу дружбу, и наши труды, и отравляют радость жизни. Откуда этот копошащийся хаос внутри и враждебность космоса снаружи, почему нас одолевает порой такая глухая пустота, что нет никаких сил жить?

Но почему мы клонимся без сил?
Нам кажется, что кто-то нас забыл,
Нам страшен ужас древнего соблазна…
(Н. Гумилёв. “Потомки Каина”)

“На географических картах XV века в углу изображали безымянное пространство, — писал умный Виктор Гюго, — на котором были начертаны три слова: hic sunt leones . Такие же неисследованные области есть и в душе человека. Где-то внутри нас волнуются и бурлят страсти, и об этом темном уголке нашей души можно тоже сказать: hic sunt leones” .

Что-то страшное произошло и с нами, и с миром, когда первый человек отвернулся от Бога, когда сам захотел стать богом, ведающим добро и зло: я устанавливаю, что есть добро, и что считать злом, есть только я и мое. Но ведь добро — это одно из имен жизни; нет другой жизни, кроме данной, и нет иного добра, а человек — совсем не источник жизни. Адам стал чужим Богу и что-то случилось с этим миром и с самим человеком. Мы начали умирать и до сих пор не знаем, как далеко проникла эта порча (далее…)

Жили-были две бедные вдовы. Одна была жадная, а другая — добрая. Если кто, бывало, попросит: «Дай водички попить», добрая ему еще и молочка и хлебушка вынесет и скажет:

— Мир тебе, добрый человек. Покушай ради Христа и помолись обо мне.

А жадная вдова и воды-то нальет полкружечки, да еще и поворчит:

— Ходят-ходят тут, воду выпрашивают. Так всю воду скоро выпьют и воздух выдышут!

К доброй вдове, бывает, и зайчик прибежит. Она ему и лапку перевяжет, и морковкой угостит. А жадная вдова людей-то не любила, а уж животных и подавно:

— Если увижу где птичку или зверюшку, так и хочется кинуть в них камень. Вот только ослабела, все больше сама в себя попадаю.

Так они и жили в своих избушках, каждая по-своему, пока однажды не пришел к ним странник. Сперва он постучался в дом к жадной вдове:

— Мир дому сему! Есть тут кто живой?

— Есть пока, — ответила жадная вдова. — Что тебе нужно? (далее…)

Обычно многодневные посты предшествуют какому-нибудь великому празднику, а Петров пост не только предшествует памяти свв. апп. Петра и Павла, но еще и последует празднику Пятидесятницы – Дню Рождения Церкви. Получается очень интересная живая связь между этими двумя днями: празднование рождения Апостольской Церкви переходит в Апостольский пост, который, согласно древней традиции, связан именно с Пятидесятницей.

Если Великий пост готовит нас к празднику Светлого Христова Воскресения, помогая осознать, что жизнь наша земная имеет смысл настолько, насколько она проникнута жизнью вечной, насколько она ведет к совоскресению со Христом, то Петров пост способствует осмыслению того (далее…)

Жизнь без смысла и цели. Так порою ты ощущаешь. Часами мучаешься, устаешь, скучаешь, стареешь раньше времени. Но с такими ощущениями не надо мириться. Есть решение, есть выход! (далее…)

Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем, и скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него, Бог регулирует человеческое знание о Себе — Он дает знаки, видимые для ищущих Его и невидимые для равнодушных к Нему. Тем, кто хочет видеть, Он дает достаточно света; тем, кто видеть не хочет, Он дает достаточно тьмы. (далее…)

Любопытное противоречие наблюдается в современной церковной жизни: с одной стороны, история не знает более благоприятных условий для существования Церкви, чем наше время, — впервые Церковь свободна от обязательств перед государством, что особенно уникально именно для Русской Церкви, никогда не знавшей такой независимости; мы теперь не должны обслуживать идеологию, “поддерживать курс” или служить империи — Церковь свободна быть сама собой, заниматься своим прямым делом. Возможности, открытые для воцерковления, просто необозримы: каждая семья, даже каждый человек может иметь свое Евангелие, доступ к духовной литературе, причtм даже на языке оригинала; лекции, диски, интернет, возрождённые монастыри и церкви, богословские вузы.

Когда-то в египетских обителях на всю братию, число которой иногда превышало сотни человек, была одна-единственная Библия, хранившаяся в храме, но пустыни нищих монахов сияли красотой святости и благодатных даров. Вот в этом и парадокс: при обилии книг, богословов и пастырей, при богатстве церквей мы — нищие, духовно пустые и слабые, и народ вовсе не ломится в церкви (далее…)

Когда мы впервые встречаем Господа, когда Бог нас привлекает в Свой храм, с каким трепетом, с каким благоговением мы вступаем в него: все в нем для нас свято — и стены, и иконы, и люди, которые собираются в нем. Увы, через какое-то количество времени мы привыкаем к святыне, и мы приходим в храм, в лучшем случае, как в родной дом, без первичного трепета, а в худшем случае — просто как в то место, где мы хотим помолиться сами, поставить свечу… (далее…)

«Умягчение злых сердец»… Сколько в одном названии этой иконы надежды — надежды на то, что будет когда-нибудь торжествовать правда на земле, что люди станут добры и милосердны, станут любить друг друга. И как трудно это в нашем ожесточенном мире, и подчас только вид чужого страдания способен смягчить наше собственное злое сердце…

Эту икону называют еще «Симеоново проречение». Как повествует евангелист Лука, праведному старцу Симеону Богоприимцу было предсказано Духом Святым, что не умрет он, пока не увидит Мессию. (далее…)