О ГЛАВНОМ

RSS
Июн
07

ТАК ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ — ЛЮДЕЙ ЛЮБИТЬ НЕЛЬЗЯ?

Two sitting at bench in rainy day. Photo in old image style.

Уже вошла в привычку резко отрицательная реакция на слово гуманизм, что, в общем, неудивительно хотя бы после «гуманитарных» бомбардировок, при постоянной апелляции к гуманитарной значимости детоубийства и убийства больных, к тому, что из гуманитарных соображений следует разрешить (и чуть ли не распространять) «легкие» наркотики и оправдывать самых жестоких преступников, если у них в детстве были нелады с семьей и учителями. Это все — на уровне так называемого общественного сознания. Но ведь и по истории мы «проходили», что гуманисты всегда были против Церкви и что гуманизм — это хорошо, а Церковь — плохо, так что по логике «перевернутых оценок» получается, что если мы считаем, что Церковь — это хорошо, то должны признать, что гуманизм — это плохо.

Правда, наиболее известные «господа гуманисты» в свое время были врагами скорее римо-католицизма и при этом «добрыми протестантами» (а Томас Мор был гуманистом и твердым — вплоть до казни! — противником протестантизма, канонизированным Римом, а Лютер, безусловно протестант, гуманистом отнюдь не был). Классический гуманизм в большой мере состоял в изучении еврейского и греческого языков, на которых была написана Библия (то есть имел характер скорее гуманитарный, нежели гуманистический), и уже в меньшей — в констатации того, что современное ему общество недостаточно милосердно, когда речь идет о скромных нуждах маленьких людей. Тем не менее сегодняшний «гуманитарный» гуманизм с христианской точки зрения представляет собой явление скорее непривлекательное. А между тем по прямому значению гуманизм — это человечность. Так что же теперь — людей любить нельзя?

Любить людей (и не только их) можно и необходимо; стремление любить и быть любимым заложено Творцом в самую сокровенную глубину человеческой личности и, казалось бы, что может быть проще и естественнее? А получается так, что то, что подчас называется любовью, приносит не радость, а горе и ужас. И благотворители наживают огромные деньги. И происходят в семье убийства. И гуманитарные бомбардировки…

Так может быть, дело не в том, что христиане против любви к людям, а в том, что нынешние «гуманитарные» принципы имеют мало отношения к любви Божией? Попробуем рассмотреть, в каком качестве призывают любить людей нынешние гуманисты.

Человек в некоторой современной неопределенной и смутной, но расхожей модели предстает как высокоорганизованное белковое тело, биологическое существование и функционирование которого требуют определенных условий, каковые ему и следует предоставить. Человек — это избиратель, и нужно предпринимать ряд усилий, чтобы он проголосовал так, как этого хочет та или иная группировка. Человек — это потребитель, которого следует уговорить потреблять как можно больше определенных благ, являющихся товаром (это могут быть и нематериальные блага). Человек живет в обществе, и нужно законодательно регулировать его отношения с другими людьми. Человеку для того, чтобы быть довольным, нужно еще неумолимое «нечто», так что пусть осуществляет самые разнообразные желания и причуды, лишь бы был доволен.

Все это и называется комплексом гуманитарных проблем.

Любовью здесь не пахнет (правда, человека, представляемого таким образом, любить как-то и неохота) — и откуда взяться любви, источник которой в Боге, если Сам Бог в этой системе как-то не предусмотрен? Да, у некоторых людей в совокупности их желаний и привычек находится и «отправление религиозного культа» — так пусть отправляют, если это никого не раздражает. А если раздражает — извините… Получается именно та любовь к человечеству, а не к человеку, о которой Честертон заметил, что такой любовью даже кошку можно только оскорбить.

И откуда взяться любви, источник которой в Боге, если Сам Бог в этой системе как-то не предусмотрен?

Похоже, что в антропоцентрической модели мира, которая по определению вся развернута вокруг человека, любовь к человеку как-то не получается.

Похоже, что в антропоцентрической модели мира, которая по определению вся развернута вокруг человека, любовь к человеку как-то не получается.

Христианская же модель мира теоцентрична; это значит, что главное в ней — Бог, находящийся вне мира, но непрестанно в нем действующий, создавший мир и человека в нем — по Своему образу и подобию, наделивший его бессмертной душой и давший обетование вечной жизни. И только если человек представляется образом Божиим, получившим в наследие Вечность, он достоин и любви, и сострадания, ибо изгнан из земного рая и влачит тяжкое бремя воздаяния за первородный грех в падшем мире. И только тот, кто обращается к Богу с любовью, получает от Него возможность любить, — любить той любовью, о которой Апостол говорит в блистательной 13-й главе Первого послания к Коринфянам. В этой любви нет ни эгоизма, ни лицемерия, ни расчета.

И только тот, кто обращается к Богу с любовью, получает от Него возможность любить.

Образец этой любви — любовь к нам Того, Кого мы в богослужении называем Человеколюбцем.

Сhelovekolubec

Автор Марина Журинская

Оригинальный текст опубликован в книге «Радость воцерковленности» («Центр православной книги», 2005).

Фото: открытые интернет-источники

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

 

 

 

Comments

Comments are closed.